Время для жизни [СИ] - taramans
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она опять уткнулась ему в грудь, и куда-то подмышку прошептала:
— Мне очень понравилось… На меня так никто не смотрел… Только ты сейчас… не останавливайся. Я чуть передохну и снова… поскачу… Это было… очень сладко!
Потом они снова отдыхали и предательское брюхо выдало Ивана с головой, заявив, что съеденное на рынке мясо… уже — все!
Фатьма подскочила и уставившись на него, чуть испуганно сказала:
— Сейчас я… что-нибудь приготовлю! Чуть-чуть подожди!
Иван притянул ее к себе за талию:
— Ничего готовить не нужно! Там есть хлеб, колбаса… Чай только вот согреть бы!
Женщина встала с кровати и попыталась натянуть юбку. Он придержал ее:
— Красавица… если тебе не холодно, не надо одеваться. Мне очень нравится на тебя смотреть…
Потом он сходил на улицу, накинув на себя только куртку, покурил, и захватив дров, вернулся в дом.
— Печку подкину. Чтобы тебе холодно не было!
Она, нарезая продукты на бутерброды, не поднимая головы тихо засмеялась:
— С тобой, Ваня, не замерзнешь!
Они попили чай. Потом Косов, подумав, открыл бутылку красного вина, налил себе и ей. Он смотрел на нее, любуясь бликами огня из приоткрытой двери печи на ее теле, а она молчала, чему-то улыбаясь.
Когда он потянул ее снова на кровать, она чуть замерла:
— Ваня! А тебе… не противно, что… вот… тогда Ильяс с этим… Хлопом. Вдвоем…
Иван обнял ее покрепче, распуская руки… везде распуская…
— Ты сейчас глупость сказала. И нет — мне не противно! Я об этом вообще не думаю. Сейчас ты со мной, и мне с тобой — очень хорошо. А то, что раньше было… то — быльем поросло!
Фатьма вздохнула.
— Хочешь, чтобы я доказал, что не противно? Хорошо…
Он приподнял ее и поставил на четвереньки на кровати, с краю. А сам присел у кровати на колени. «Да… так вот удобнее всего!». Женщина сначала не поняла, что он намерен делать и стояла покорно и молча. Но… когда он приник к ней…
— А-а-а-а-х-х… В-в-в-а-а-н-я-а… Зачем так… О-о-о-о…
Он с удовольствием и удовлетворением смотрел, крепко держа ее руками, как она содрогалась от наслаждения.
«Везет мне здесь с женщинами! Вера была хороша. И Зиночка — тоже. И вот — Фатьма… Пожалуй, она наиболее страстная из всех моих… знакомых!».
Если Вера была — хороша, но вот… чуть худовата; Зиночка, безусловно, красива и чувственна, но такой страсти в ней нет.
«А здесь… фейерверк какой-то!».
Когда они, в очередной раз отдыхали, Фатьма, положив голову ему на грудь, и закинув на него ногу, спросила:
— А вот ты сказал… ну… что вроде бы и есть у тебя кто-то… а вроде и нет. Это как?
Косов засмеялся и покосился на женщину:
— Ты ревнуешь, что ли? Не стоит… Там… знаешь… как игра. Девочка еще молоденькая, ей и хочется, и колется. Она то сама ластится, то потом — по месяцу носа не кажет, ни слуху о ней, ни духу. А мне… всерьез-то если… это и не нужно…
Он протянул руку, взял папиросы и спички, закурил.
— Я не предупредил тебя сразу… Мне через год нужно будет уехать. И я не знаю… вернусь сюда когда-нибудь, или нет. Потому и серьезного ничего заводить не буду. Вот… решай сама.
Она помолчала. Вздохнула:
— Год — это немало! А ты мужчина, ты сам решаешь, как поступить. И я… не ревную. Мужчине, если он может содержать семью, можно иметь четырех жен. А ваши… эти русские законы… они глупые.
Косов засмеялся:
— Может ты и права. Но тут и тебе решать. Я обманывать тебя не собираюсь. Помогу, конечно. Но если что — ты мне скажи, и я больше не приду.
«Только вот приходить сюда — все же хочется!».
Они не спали всю ночь. Ивану нравилась эта женщина, а ей… похоже… тоже нравилось.
— У меня теперь работы нет, рано вставать никакой нужды нет. А ты… ты не торопишься?
Косов улыбнулся:
— Нет. Завтра до вечера я свободен.
Удивило его и то, что Фатьма довольно спокойно отнеслась к его предложению… попробовать по-другому.
— А что ты удивляешься? На юге… это давно известно. Бача бази — слышал про такое?
Иван, то есть Елизаров, слышал. Об этом ему рассказывал его знакомый, который воевал в Афгане.
— Это, конечно, харам, — продолжала женщина, — но… там это, хоть и скрывается, но…распространено. Особенно раньше, среди богатых. Ну а тот, кто победнее, это делал со своими женами. Так что… это для меня… не ново. Ильяс… он же тоже таджик был.
Ему нравилось, что с одной стороны, она готова была обсуждать это, а с другой — все же смущалась. Уснули они уже когда рассвело.
Глава 13
Придя к назначенному времени в Дом Красной армии, Иван был остановлен в фойе не в меру бдительной старушкой-вахтером. Его слова, что он занимается в стрелковом кружке, бабульку не убедили — «Чёй-та я тебя раньше не видела!». Благо в фойе откуда-то из коридора вышел паренек лет шестнадцати, и подойдя к ним, спросил у Ивана:
— Ты Иван Косов?
Получив подтверждение, паренек кивнул бабуле — «наш человек», и та, ворча за отсутствие какой-то «членской книжки», была вынуждена пропустить Косова.
— Я — Аркадий. Тоже занимаюсь в кружке. Меня Артемий Сидорович за тобой послал. Иди, говорит, в фойе и дождись Косова Ивана. Тебе что, членскую книжку не выписали, что ли?
— Нет… Видно забыли.
— Ну ничего, выпишут. Так-то все проходят, только сегодня на входе баба Груша сидит, а у нее с бдительностью — у-у-у-у! на пятерых! А ты что так поздно записался-то? Занятия уже идут почти два месяца. Как догонять-то будешь? Мы же скоро к стрельбам перейдем, а ты еще теорию не освоил? А группа у нас хорошая, дружная! И ребята все интересные! А ты чем увлекаешься?
Ивану было сложно вставить что-то свое в это непрерывное словоизвержение, и он, пару раз набрав в легкие воздуха для ответа, и выпустив его — за отсутствием паузы в речи парня, решил помолчать. Благо и пришли они быстро.
Ну что сказать — обычная учебная аудитория. Только многочисленные плакаты по стенам на различную воинскую тематику, да различные макеты оружие, его частей и механизмов на стендах, давали понять, что учат тут вовсе не филологии. Почему-то вспомнилась Лидочка, и Иван не смог удержать легкую улыбку.
«Все-таки она —
